Матф.15:22.

И вот, женщина Хананеянка,

выйдя из тех мест, кричала Ему:

помилуй меня, Господи, сын Давидов,

дочь моя жестоко беснуется

Она измученная горем,

Не видя выхода нигде;

Шла за толпой, прибрежным полем,

Искала помощи в беде.

Её дитя в мученьях страшных,

Терзаема и день и ночь.

В плену бесовских сил ужасных.

Кто смог бы в горе ей помочь?

Ко всем, повсюду, обращалась,

Ей сострадали все везде.

А дочь все так же бесновалась,

Помочь не смог никто, нигде.

Откуда-то она узнала,

Что в той толпе Иисус идет.

И громко, громко закричала,

Быть может, Он её спасет.

Она прекрасно понимала,

К кому за помощью пришла.

Вражда меж ними процветала,-

Она язычницей была.

Ведь  иудеи отвращались,

От всех язычников в те дни.

И даже с ними не общались,

Для них нечистые они.

Она взывает: – «Сын Давида»!

И громче прежнего кричит,

А Он идет, не подав вида,

На боль сердечную молчит.

Ученики все видя это,

Ему сказали: – «Отпусти».

И вдруг звучат слова ответа:

– «Пришел,- Своих овец спасти».

Хананеянка услыхала,

На вопль ее, –  ответ себе.

Но от Него не убежала,

А пала перед Ним в мольбе.

«Помилуй, Господи, Иисусе!

Мне больше некуда идти.

Всю жизнь в страдании томлюсь я,

Лишь Ты, Всесилен дочь спасти».

И слезы с глаз не вольно лились,

Не смела взор к Нему поднять…

Ученики остановились.

И он промолвил ей опять:

«Не хорошо детей обидеть,

Забрать их хлеб и псов кормить».

О! Если б нам, то все увидеть,

Или на месте её быть!

Что б мы ответили на это;

Если б Христос нас обозвал?

И вместо доброго ответа,

Так грубо,- псом тебя назвал?

Тут боль,- все сердце разрывает,

Печаль за дочь,- терзает дух.

Она о помощи взывает,-

А Он ответил  так ей, вдруг.

Разве не мог сам искуситель,

Ей  мысль греховную вселить:

«Вот иудейский ваш Учитель,

Не может Он людей любить».

Но что-то женщину держало,

Она лежит у Его ног,

И уже тихо прошептала:

«Дай псу упавших на пол крох».

Наклонилось небо слушать песни.

Звезды, притаившись, что-то ждут.

В камере Филипп, в оковах тесных

узники о Господе поют.

Находясь во внутренней темнице,

Льётся песнь с избитых вчера лиц.

В высь взлетает окрылённой птицей –

Песни той нет уз и нет границ.

Небо те аккорды принимает,

Но земле не выдержать их дух.

Дух той песни узы разрывает,

Пробуждает веру в тех, кто глух.

Хочется такие песни слушать

И их духу с трепетом внимать,

Чтоб могли они всё зло в душе разрушить

И святое в сердце насаждать.

Помню, в детстве мама говорила

О военных тягостных годах.

Это всё в деревне нашей было –

Ужасы войны и смерти страх.

Партизаны между сёл скрывались,

Нападая ночью на врагов.

Как-то венгры им в лесу попались –

Расстреляли всех до одного.

И в отместку истребить селенья,

Что в округе находились той,

Немцы сёла жгли без сожаленья,

Оставляя пепел за собой.

Так пришли и к нам вершить те планы.

И деревне нашей выпал рок.

Кто в селе был, в магазин загнаны.

Ставни, двери взяты под замок.

В магазине том родные были:

Мама, дядя, с ними детвора.

Кто по старше – маму окружили,

На руках лежала младшая сестра.

А  на улице дома пылали,

Рвется в высь клубами дым седой…

Возле магазина с пулемётом ждали

Совершить расправу над толпой.

Все обречены на истребленье,

Не имея выхода себе…

Вдруг раздалось в магазине пенье:

-«Ближе Господь к Тебе, ближе к Тебе».

Эта песнь от сердца к Богу лилась,

Наполняя верой душу, дух.

Словно пламя в небо устремилась,

Побеждая всё собой вокруг.

Звуки  песни достигали уха

Тех, кто мести в этот час желал.

Офицер ту песнь невольно слушал,

Хотя слов её не понимал.

А она своё вершила дело

И смягчала сердце палачей:

Еще песнь допеться не успела,

Как замок открылся у дверей.

Я не знаю слов, что Павел, Сила пели,

Но дух песен слышится один –

От той песни узы ослабели,

А, от этой дверь открылась в магазин.

Меня не было ещё на свете,

Когда ужасы войны были,

Но не раз я слышал песни эти,

Что влекли на небо от земли.

Пела их на кухне моя мама,

И я с детским трепетом внимал

Тем словам, что лились с сердца прямо,

Как струится к небу фимиам.

И когда слова напоминали,

Как страдал, и мучим, был Христос –

Видел я не раз, как с глаз стекали

В умиленье капли крупных слёз.

Но, а если песнь о небесах звучала

И о том, что приготовил Бог,

Как восторгом всё лицо сияло,

Увлекая ввысь от всех тревог.

Не забыть вовек тех песнопений –

Пели их на кухнях и в церквах,

В римских катакомбах в дни гонений,

При ужасной смерти, на кострах.

Дух тех песен разрывал оковы,

Силу при страданиях давал,

Разрушал в сердцах греха основы

И из мрака к свету призывал.

И когда придём в своё начало,

Там где золото на улицах лежит –

Эта песнь, что силой окрыляла,

Как бы новой песней зазвучит.

Рвется сердце к пению такому,

Что влечёт на небо от земли,

Задушевному,  по истине простому,

Что отцы и деды петь могли.

Марченко А.А.